Читать
Забыть о словах
Силки нужны, чтобы поймать зайца: когда заяц пойман, о силках забывают. Слова нужны, чтобы поймать мысль: когда мысль поймана, о словах забывают. Как бы мне найти человека, забывшего о словах, — и поговорить с ним!
Чжуан-цзы
Критической ошибкой в мышлении является стремление разграничить понятия, как если бы они существовали сами по себе независимо от субъекта, имеющего уникальный опыт их применения и освоения. Стремление, осуществляемое без понимания того, что понятия сами по себе суть инструменты фиксации в памяти сходств и различий между явлениями.
Удивительно, что принципиально это смог понять Чжуан-цзы 2500 лет назад, а многие нынешние «мыслители», привязанные к словам, как ослы к забору, никак понять не могут и не хотят. Говоря: «а давайте обсудим такое явление, как …», они начинают обсуждать не явление, а, в лучшем случае, понятие. В худшем, они просто генерируют грамматически корректные предложения, пробуждающие множественные ассоциации и потому выглядящие осмысленными, но выражающие исключительно внутренние напряжения говорящего.
Ошибка связана с фундаментальной когнитивной функцией подмены понятием некоторого явления, из числа тех, с которыми данное понятие связано. С одной стороны, эта функция лежит в основе абстрактного мышления, сберегающего нам силы и время при решении жизненных задач. И для решения жизненных задач, связанных с материальным существованием (добыча еды, построение дома, нахождение объекта спаривания и т.д.) принципиальная погрешность данной функции обычно некритична. Но уже при решении задач коммуникации начинают проявляться ошибки, связанные с игнорированием уникальности личного опыта. При решении задач интроспективных данная функция катастрофически теряет свою значимость, особенно, если не понимать фундаментальное различие между понятиями и явлениями.
Парадокс, состоящий в том, что сами понятия также суть явления, усугубляет ситуацию.
Писать об этом можно было бы долго, но без практического тренинга все эти слова не будут иметь смысла. Прежде всего , нужно учиться разделять тело и ум, как бы зловеще это ни звучало. Затем разделить существующее и несуществующее, как бы глупо это ни звучало. Наконец, нужно выйти за пределы мышления, чтобы перестать понимать и начать постигать.
Весь этот пост — разграничение явлений с помощью понятий, выраженных словами, но вне контекста нужного опыта он ни о чём.
© Игорь Берхин, Свобода ума, 2016.
=====
Новости проекта «Свобода ума» в рассылке:
http://svobodauma.org/navigator/mail-list.
Мышление and beyond
Одной из ключевых когнитивных ошибок является непонимание разницы между описанием и действительностью. Между тем, что мы наблюдаем, и тем, что думаем относительно того, что наблюдаем.
Функция нашего мышления состоит в том, чтобы свести бесконечно разнообразную действительность к ограниченной, но операбельной модели — ментальной, символической, материальной, цифровой и т.д. — для того, чтобы на основе прошлых данных с удовлетворительной точностью предсказать будущее и предложить способы его прогнозируемого изменения. И основным критерием удовлетворительности является выживание. Если мы предвидели, что на нас прыгнет ягуар или обвалится камень, и, совершив своевременные шаги, избежали этого, то автоматически испытаем удовлетворение.
Предвидение будущего — это важнейший фактор выживания, поскольку в быстро меняющихся условиях стратегия, опирающаяся только на реагирование на уже случившееся эффективна лишь для тех видов существ, у которых среднее время жизни, требуемое для размножения, меньше среднего промежутка времени между смертельными опасностями. Поэтому человек должен предвидеть будущее как для индивидуального, так и для коллективного выживания. И важнейшим инструментом предвидения является мышление.
Но сила мышления такова, что оно заслоняет собой действительность. Это означает, что осуществление ментальных операций с элементами модели воспринимается индивидом как наблюдение действительности. Более того, мышление становится самоценным и порождает модели, которые не обладают ровным счётом никакой предсказательной силой, однако дают чувство удовлетворённости.
«Любая рыбоглазая англичанка с «CNBC» бойко объяснит, почему евро упал вчера вечером, но никогда не угадает, что с ним будет завтра днём, как бы её ни подмывало нагадить континентальной Европе. Вот и все человеческое предвидение.»
© Виктор Пелевин, «Ананасная вода для прекрасной дамы»
В стабильных благоприятных условиях, когда нет видимой связи между предсказательной силой модели и фактом выживания, утрачивается настоятельность в принятии, генерировании или тестировании новых моделей, что означает деградацию мыслительных способностей.
В обществе потребления сами модели становятся объектом потребления, что рождает рынок объяснений, которые ничего не объясняют, но вызывают эмоциональную реакцию. И многочисленные «аналитики» современных СМИ как раз и занимаются производством фальсификата мышления, который оценивается конечным потребителем не по предсказательной силе, но по оказанному на него, потребителя, гормональному эффекту.
«… финансовому консультанту и особенно журналисту не нужна действительная картина, ему достаточно броской фразы, убедительно выглядящей причинно-следственной связи, которая не является дезинформацией на сто процентов. Наш ум устроен так, что глотает эту наживку всегда.»
© Виктор Пелевин, «Лампа Мафусаила»
Человеческий разум непрестанно потребляет, воспроизводит чужие и производит свои модели действительности, и суть интеллектуального образования в том, чтобы научиться отбрасывать модели негодные и сохранять модели годные. Более высокий уровень образования состоит в том, чтобы самому производить годные модели. Однако, обнаружение паразитирующими социальными группами эффекта удовлетворения, которое население испытывает от негодных, но привлекательных моделей привело к заполнению когнитивного пространства фальсификатом, систематическое потребление которого само по себе разрушает человеческую способность отбраковывать негодные модели и создавать годные.
Но и у успешного мышления есть оборотная сторона. Систематическое получения удовлетворения от применения и построения годных моделей также приводит к зависимости от данного удовлетворения и привязанности к мышлению как к генератору желательных гормонов. Этот гормональный продукт создаёт галлюцинаторный эффект, иллюзию всемогущества мышления — мнимой способности всё объяснить — и собственной правоты. Поэтому те, кто применяет и создаёт модели годные, подвержены той же когнитивной ошибке, что и потребители/генераторы моделей негодных. Более того, один и тот же человек может вполне успешно мыслить в рамках своей профессиональной деятельности, но не иметь иммунитета к мыслительным фальсификатам, моделирующим его повседневную жизнь, будь то семейную, общественную или духовную.
Таким образом, мышление — это инструмент, который способен помочь нам выжить в условиях меняющегося мира, но оно же порабощает нас своей успешностью.
Существуют инструменты, такие как критическое мышление, которые минимизируют ошибки мышления. Данные инструменты в значительной степени ретроспективны, являясь применением текущего мышления к мышлению прошлому. Однако сами они остаются в мыслительной сфере и не позволяют в полной мере преодолеть обозначенное в самом начале когнитивное искажение, равно как и не дают противоядия от эмоциональной зависимости от самого факта мыслительной деятельности и её результатов.
Выход — учиться не только мышлению, но и метакогнитивным созерцательным навыкам, которые позволяют выходить за пределы мышления как такового, развивая способность не только мыслить, но и неретроспективно созерцать и процессы построения моделей, и эффект получения удовлетворения как от результатов мышления, так и от самого мыслительного процесса.
Важно подчеркнуть, что данные навыки вообще говоря не улучшают мышление, то есть вовсе необязательно ведут к получению принципиально новых мыслительных результатов, недостижимых традиционными методами, равно как и не ускоряют мыслительные процессы. Они позволяют преодолеть ограничения тех фундаментальных искажений, на которых, как это ни парадоксально, собственно и зиждется мышление, не разрушая при этом мышление как таковое.
Среди подобных созерцательных метакогнитивных навыков важнейшим является нерассудочная интуиция, праджня, которую не нужно путать ни с интуицией того, что первым приходит на ум, ни с интуицией, основанной на большом практическом опыте и позволяющей «проскочить» множество мыслительных шагов. Одной из особенностей интуиции-праджни является замечать не то, что наличествует, но то, что отсутствует. Однако, более важной чертой, отличающей праджню, является то, что её основным предметом является немыслимое, то есть то, что не может быть объектом внимания и мышления. Праджня позволяет отчётливо различить то, что мы наблюдаем, и то, что мы думаем относительно того, что наблюдаем. Позволяет отличить то, что мы знаем от того, что мним и во что верим. Мышление позволяет различить добро и зло. Праджня — различить иллюзию и реальность.
© Игорь Берхин, Свобода ума, 2016.
=====
Новости проекта «Свобода ума» в рассылке:
http://svobodauma.org/navigator/mail-list.
Новые формы старого ханжества
Что действительно требует вычищения из массового сознания, так это представление о греховности, порочности, нечистоте тела и секса. Все вопросы «кто, с кем и как имеет или не имеет права заниматься сексом» растут из табуированности человеческого тела, из табуированности того процесса, с помощью которого мы все появились на свет. Именно это дикое табу, которое до сих пор культивируется и навязывается архаичными культами, пафосно именуемыми «мировыми религиями», отравляет человеческую психику, принимая в наше время всё новые обличья. Современное западное общество только кажется свободомыслящим, но на деле оно отравлено первобытным религиозным фанатизмом даже в среде тех людей, которые осознают себя как нерелигиозных. И всякое обсуждение этических принципов, у малоразвитых людей (пусть даже с гарвардским, оксфордским или мгушным образованием) превращается в травлю тех, чьи действия не соответствуют тем представлениям, которые модны в данное время и в данном месте. Современный мир показывает пример торжества религиозного фанатизма и фундаментализма, часто принимающего «невинные» светские формы. Ханжество и лицемерие порождаются неспособностью взаимодействовать с сексуальностью как с одной из телесных потребностей, которая у одних выражена, а у других по разным причинам подавлена.
«Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну», — трудно представить себе фразу, которая нанесла человечеству бОльший психический ущерб. Никто не знает, что такое «геенна», но тот зловещий шёпот или пафосный визг, с которым произносится это слово, порождает в инфантильном сознании устойчивую ассоциацию со страхом, что вместе с естественной потребностью тела создаёт адскую смесь, находящую своё выражение в насилии над собой и над другими.
«… Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем», а стало быть подлежит наказанию де-юре божьему, а де-факто человеческому, поскольку больше-то наказывать некому. Вот эта дикость в завуалированном виде проникла в то, что сейчас считается светской этикой. И откуда идёт эта новая «светская» этика? Из страны, где процветает религиозность, проповедничество и патологические ханжество и лицемерие. Не мытьём, так катаньем пуританствующие проповедники таки смогли внедрить свои фанатические догмы в массовое сознание. А ханжество и лицемерие — неизбежные спутники так называемой «демократии», где доминирующей ценностью является способность нравиться окружающим.
Для человека, в чей ум инсталлирована скрытая идея порочности тела и его потребностей, любое взаимодействие с сексуальностью будет травматизирующим. А со своими травмами люди тоже неспособны взаимодействовать, поскольку травмы — неотъемлемая часть всё той же телесности. И это, в совокупности с патологическим современным стремлением к «безопасности», а по сути к избеганию всяческого дискомфорта, приводит к построению всё новых и новых барьеров вокруг болезненной темы, барьеров внутренних и барьеров внешних, продолжая культивировать в людях чувство вины, с помощью которого человеческим стадом так легко управлять.
Человек — существо несвободное: он не выбирает, что ему нравится, а что отвращает. И у каждого свои влечения и свои отвращения, созданные в каждом его уникальной жизненной траекторией. Да, человек может подавить свои позывы приязни и неприязни, но главным инструментом подавления является страх, страх наказания со стороны либо воображаемого бога, либо реальных людей, страх быть «неправильным» в чужих глазах, страх быть подвергнутым порицанию и отторгнутым обществом. И пока человек не умеет эти позывы и страхи освобождать, исцеляться от плодов травматизирующего конфликта биологии и ханжеской морали, любая человеческая этика будет лишь новым слоем вокруг древней травмы, передаваемой из поколения в поколение.
© Игорь Берхин, Свобода ума, 2016.
=====
Новости проекта «Свобода ума» в рассылке:
http://svobodauma.org/navigator/mail-list.
Статья: Работа с эмоциями в рамках субъект-объектного сознания
Есть несколько основных подходов к работе с эмоциями, не предполагающих глубокого понимания природы явлений, но всё же требующих определённой культуры ума, в частности, умения направлять и удерживать своё внимание хотя бы в минимальной степени. С этими подходами часто связывают термин «осознанность», что приводит к путанице, поскольку структура этих подходов существенно различна в силу того, что различны осознаваемые в них феномены.
Эмоциональные реакции бывают первичные и вторичные в соответствии с тем, связаны ли они с первой или же со второй сигнальной системами.1 В первом случае это реакция непосредственно на физический сигнал, болезненный или приятный. Во втором случае эмоцию вызывает не физическое событие, а тот смысл, который это событие имеет для конкретного человека. Говоря попросту: больно и обидно. И вот этот смысл и вызванная им эмоция ведут к дальнейшему блужданию в смыслах, захватывающих внимание, зачастую полностью отвлекая сознание от первичного «сырого» события. Хотя «больно» первично, но на виду прежде всего «обидно», а «больно» уже где-то на периферии сознания.
Именно на этом умозрительном уровне человек обычно взаимодействует со своими эмоциями. Эмоции может вызывать не столько, например, боль в ноге, но мысль о том, что из-за этой боли ты не можешь попасть туда, куда планировал. Важно, что такая мысль о событии не является результатом волевого акта мышления, но происходит независимо от воления субъекта. И здесь вступает в игру фундаментальное когнитивное искажение, состоящее в том, что мысли о реальности воспринимаются человеком как собственно реальность, не как её описание. То, что мы думаем по поводу происходящего, представляется нам как собственно происходящее, — и мы эмоционально реагируем на то, что домысливаем.
Например, у меня романтическое свидание и я жду девушку. Она не приходит. От чего зависит моя реакция? От того факта, что она не пришла? Да, если у меня была привязанность и ожидание, то я испытываю фрустрацию. Но в значительно большей степени моя реакция зависит от того, что я думаю о причинах её отсутствия:
— Она просто забыла?
— Она передумала и больше не хочет со мной встречаться?
— Она встретила конкурента и предпочла его мне?
— У неё возникли проблемы и не было возможности меня предупредить, но она всё же очень хочет со мной встретиться?
— Она умерла?
Например, у меня романтическое свидание и я жду девушку. Она не приходит. От чего зависит моя реакция? От того факта, что она не пришла?
При вовлечении моего мышления во все подобные описания, после первичной фрустрации у меня будут совершенно разные эмоции. Я точно не знаю, что произошло, но додумываю и реагирую исключительно на свои мысли. А если мне кто-то сообщает о возможных причинах этого события, то я начинаю реагировать уже на мысли, вызванные этими словами, причём совершенно независимо от достоверности полученной мной информации, но в зависимости от моего непроизвольного доверия к ней.
Фактически в подобных ситуациях, происходящих с нами сплошь и рядом, мы оказываемся эмоциональными заложниками своего мышления. Если отчётливо понять, что эмоциональный дисбаланс вызван прежде всего тем, как мы думаем, становится понятен выход: думать так, чтобы это давало приятные эмоции. Для этого нужно только подобрать такое описание ситуации, такой смысловой каркас, в рамках которого по-прежнему может быть больно, но уже не обидно. А может быть даже и станет приятно.
На этом принципе основано множество психологических трюков, которые используются как для психотерапии, так и для манипуляции сознанием. «Стакан не наполовину пуст, а наполовину полон». Данный подход к изменению эмоционального состояния в нужную сторону особенно эффективен, когда есть применяющее его к тебе стороннее лицо, имеющее в момент такой манипуляции статус высокого доверия. Ключевой пункт — захватить внимание индивида и через вербальную коммуникацию породить в его сознании нужный смысловой каркас, в рамках которого он перестанет испытывать одни эмоции и начнёт испытывать другие. У объекта такой манипуляции вообще нет необходимости что-либо понимать о природе собственного ума.
Данный подход можно применять и самостоятельно, однако здесь требуется достаточно серьёзное когнитивное достижение: непосредственное видение в данный момент того, что эмоция зависит от мышления. Простое интеллектуальное понимание данной взаимосвязи вполне может оказаться бездейственным в напряжённой эмоциональной ситуации. Также требуется изобретательность в конструировании индивидуального каркаса (типовые каркасы из массовой культуры могут и не сработать), а также достаточно устойчивая концентрация внимания, чтобы удержать эти смыслы в сознании в течение достаточного для изменения эмоционального состояния времени.
Применение данного метода может показаться циничным, поскольку это очевидный самообман — «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», — но если рассматривать задачу эмоциональной саморегуляции не как этическую, но как инженерную, то это будет просто приведением себя в здоровое состояние, тем более, что наше домысливание мира в любом случае лишь частично адекватно и в значительной степени является самообманом. Разница в том, что мы самообман ненамеренный меняем на самообман намеренный. При этом конечно желательно помнить, что это самообман, дабы избежать эмоциональных качелей из крайности в крайность.
Описание мира заменяет мир и создаёт иллюзию понимания того, как всё устроено
Подобный подход, который позволяет не только устранять ненужные эмоции, но и порождать нужные, известен очень давно.2 Одна из важнейших функций религии — создание крайне устойчивого смыслового каркаса, который позволяет верующему в него индивиду как сносить тяготы, так и вдохновляться на действия. Например, вера в то, что все напасти посланы Богом как испытание, или же в то, что они являются результатом твоей же плохой кармы, позволяет не испытывать мучительных эмоций. Ты нихрена не знаешь, соответствует ли понятиям «бог» или «карма» хоть какая-то реальность, но описание мира заменяет мир и создаёт иллюзию понимания того, как всё устроено. Не всегда конечно это работает так, как задумано (если конечно религии были кем-то задуманы и спроектированы подобно современным идеологиям, а не сложились спонтанно).
Например, если я верю, что мои беды наступили по воле Бога, то вместо смирения у меня может возникнуть желание протестовать против этого Бога, что может вылиться в разрушение символов, а заодно и их почитателей, поскольку нет другого способа причинить ущерб абстрактному понятию, не существующему нигде, кроме как в сознании его носителя.
Эмоции управляются намного более древними механизмами, нежели процессинг смыслов, а потому легко могут перехватить управление
В этом стратегическая проблема смысловых каркасов, хотя тактически они могут быть крайне эффективны. Эмоции управляются намного более древними механизмами, нежели процессинг смыслов, а потому легко могут перехватить управление. Как любому вездеходу можно найти непреодолимое для него бездорожье, так и каркасы перестают работать в новых сложных обстоятельствах. Собственно говоря, задача теологии (в частности, корректировка партийного курса) во многом состоит в том, чтобы чинить, латать или перекраивать старый каркас, когда он перестаёт выполнять у населения свои эмоционально-регуляторные функции.
При намеренном применении данного подхода к самому себе также возможны сложности, связанные с тем, что очень сильные эмоции делают контроль внимания крайне затруднительным, а иногда и невозможным. Собственно говоря, эмоции и волевое управление вниманием антагонистичны: эмоции захватывают внимание, контроль внимания позволяет противостоять эмоциям. Поэтому вместо того, чтобы создавать себе новый смысловой каркас, более сущностным подходом будет такой волевой контроль внимания, чтобы эмоционально заряженные мысли не возникали. Овладение своим вниманием оказывается прекрасным инструментом недопущения и устранения нежелательных эмоций, пусть такое решение и является паллиативным.
Культивация нужных эмоций при таком подходе становится технически нетривиальной задачей, но при правильной и систематической тренировке можно научиться извлекать из памяти непосредственно «сырые» эмоции, непривязанные ни к какому смысловому каркасу или же с минимальным использованием каркаса для инициации эмоционального процесса.
Но есть у эмоций два свойства, в силу которых возможности эмоционального контроля посредством смысловых каркасов оказываются весьма ограничены. Начнём с искусственно культивируемых эмоций. Они «выгорают». Как организм перестаёт вырабатывать вещества, поступающие в него извне, как огрубевают рецепторы при постоянном стимулировании, так и лимбическая система перестаёт откликаться эмоциями на привычные смыслы. Вот тогда и наступает потеря смысла жизни, поиск новых ценностей, разочарование в своей работе, религии и прочих ценностях. Аналогично человек может и «устать бояться», когда угрожающая в мыслях перспектива просто перестаёт пугать. В таком случае необходимо искать иные решения задач психической инженерии. Если, конечно, ощущение важности этой задачи тоже не улетучилось.
Другой аспект эмоций противоположен выгоранию: эмоции имеют свойство «накапливаться». Это конечно не означает, что где-то накапливаются гнев или зависть, но каждый эмоциональный отклик связан со специфическим изменением гомеостаза, что влечёт функциональные изменения в жизнедеятельности организма. И не всегда такой отклик проходит без остаточной деформации. Организм может вернуться к доэмоциональному состоянию, а может полностью и не вернуться. Вот эти остаточные деформации имеют свойство накапливаться и могут привести не только к функциональным, но постепенно и к морфологическим изменениям. Например, депрессия может перейти в хроническую стадию, когда её вызывают уже не какие-то события, но устойчивый гормональный фон.
Более эффективен переход от осознанности смысловой к осознанности досмысловой — от внимания, захваченного смыслом к «голому» присутствию, внимательности по отношению к эмоции
Если против актуальных, текущих эмоций смысловые каркасы могут быть тактически эффективными, то против накопленных эмоций они бессильны. Никакие уговоры, никакие смысловые каркасы не смогут вывести человека из-под действия накопленной эмоции. Иногда можно подобрать эмоциональное противоядие и культивировать ту эмоцию, которая будет компенсировать действие накопленной, но это частичное решение. Более эффективен переход от осознанности смысловой к осознанности досмысловой — от внимания, захваченного смыслом к «голому» присутствию, внимательности по отношению к эмоции, которая в таком случае перестаёт восприниматься как реакция на умственные события, но понимается просто как телесное ощущение.3 Благодаря такому «разделению» ума и тела, которое достигается специальной тренировкой, организм не только быстро возвращается в равновесие без остаточной деформации от эмоционального всплеска, но и возникает возможность «очистить» накопленные деформации, конечно в определённой мере, если морфологические процессы не зашли слишком далеко.
Данный способ технически в чём-то значительно проще, чем смысловые каркасы, но требует более глубокой и серьёзной тренировки. Когда возникает эмоция, она распознаётся как ощущение, и при этом важно не позволить своему уму вовлечься в умопостроения. И это очень нетривиальная задача, поскольку сама детекция умопостроений может превратиться в умопостроение и домысливание. Поэтому очень часто бывает крайне сложно оценить собственную эффективность в приложении данного подхода. Например, уверенность в своей эффективности несёт в себе значительный эмоциональный заряд, но очень легко ускользает, остаётся незамеченной, постепенно накапливаясь.
Боль и удовольствие исследуются присутствием, что позволяет снизить силу автоматических реакций цепляния и отторжения
Этот же подход будет эффективен и с первичными реакциями на боль и удовольствие. Боль и удовольствие не заглушаются умопостроениями, но исследуются присутствием, что позволяет снизить силу автоматических реакций цепляния и отторжения. В некоторых случаях даже само физическое ощущение может быть эффективно устранено за счёт одного лишь присутствия к нему.
Важно отметить, что даже второй, досмысловой подход к работе с эмоциями несмотря на свою эффективность не является абсолютным. Пока сохраняются такие когнитивные искажения, как привычка путать действительность как совокупность сенсорных данных и её описания, пока непостоянное видится постоянным, пока мучительное создаёт впечатление приятного, пока есть самоощущение себя как субъекта эмоционального процесса и процесса наблюдения, остаются серьёзные предпосылки для того, чтобы эмоции прорвались сквозь контроль вниманием. Поэтому помимо тренировки внимания, которая может быть первым шагом, важно заниматься тренировкой в распознавании и преодолении своих фундаментальных когнитивных искажений, однако подробное рассмотрение данной темы уже выходит за рамки настоящей статьи.4
Примечания
- Сигнальная система — термин из советской физиологии, а именно — из учения И. П. Павлова, который выделил «первую сигнальную систему» (отражение действительности в форме ощущений и восприятий, общее для животных и человека) и «вторую сигнальную систему» (социально обусловленная система «сигналов сигналов», включающая речь, где «условные (произвольные) сигналы индивида приобретают определенные, принятые группой значения и значимости, преобразуются в знаки языка в прямом смысле этого слова»). — Прим. ред. ↩
- Буддийская практика четырёх размышлений, меняющих ум (драгоценность человеческого рождения, непостоянство, карма, превратности череды перерождений) как раз является примером тренировки в упрочении особого смыслового каркаса, закладывая фундамент и создавая контекст для более глубокой практики. ↩
- Буддийская практика четырёх основ внимательности (хинаянская сатипаттхана), начинаясь с осмысленного исследования тела, вернее, нашего представления о теле, постепенно отходит от умственной деятельности в направлении досмыслового «голого» присутствия, внимательности, но не останавливается на нём. ↩
- Вышеупомянутая практика сатипаттханы как раз и направлена в итоге на распознавание и преодоление фундаментальных когнитивных искажений. Ту же цель преследует и махаянский аналог практики сатипаттханы, где также осмысленное внимание и комбинируется с досмысловым голым присутствием, хотя исследуемые когнитивные искажения частично иные. Практики, известные как чань или дзэн, меньше используют внимание к смыслам, делая акцент на голом присутствии вкупе с прорывом к наиболее глубоким когнитивным искажениям. ↩
Семинар по данной статье пройдёт в Москве 19 февраля. Подробности >>>
Конформизм, «спираль молчания», ценность фриков для общества и стэнфордский эксперимент.
… Экспериментаторы варьировали процент подсадных, дающих правильные и неправильные ответы. Оказалось, что когда в группе нет полного согласия и они дают не один неправильный ответ, а разные, то неконформность усиливалась. Она также усиливалась, если в группе у испытуемого оказывался хотя бы один единомышленник. Более того, между единомышленниками, находящимися в меньшинстве, автоматически возникала симпатия. А если подсадной единомышленник переставал … Читать полностью
Медитация и действие
Во многих созерцательных практиках желание и ожидание результата не только не способствует успеху, но, напротив, зачастую становится решающим препятствием. Есть созерцательные практики, в которых мы непрерывно поддерживаем некоторое активное усилие. Например, в некоторых методах визуализации (не во всех) нам необходимо… Читать статью
Сопряжение мозгов и социальный сёрфинг
Заметки на полях статьи «Brain-to-brain coupling: a mechanism for creating and sharing a social world».
Очевидно, что среда навязывает нам доминирующие в ней ритмы, что обуславливает процессы нашего восприятия и мышления. С одной стороны, борьба с этим воздействием является изнуряющей и заведомо проигрышной. С другой, полное подчинение этому влиянию приводит к консервации индивидуального и, как следствие, общественного развития. Решением может быть…Читать статью
Скажи мне, чей пот ты понюхал…
Мы продолжаем думать, будто сами делаем выбор и всё под контролем? Ну-ну.
У мужчин собирали образцы пота, выделявшегося в момент просмотра либо страшного, либо отвратительного видео, а потом давали этот пот нюхать женщинам и засекали, как менялось выражение их лиц. Так вот, их лица в момент вдыхания запаха мужского пота выражали в точности то же самое: страх или отвращение, соответственно. Но при этом испытуемые могли заявлять, что запах им нравится!
Эмоции не проходят бесследно, но сказываются на решениях. Оказалось, что запах мужчин, взятый в момент их ходьбы по канату, побуждал женщин принимать рискованные решения. Конечно, мы и так это знали и пользовались, но базу научную подвести не могли.
Было бы интересно узнать, что выразят лица мужчин при вкушении аромата женского пота, собранного в моменты просмотра дамами бразильского мыла или шоу «Холостяк». Даже страшно подумать, что за гримасы мы можем узреть.
Вот такие серьёзные факторы влияют на наши решения. Как мы себя ведём, слыша запахи в магазине? Почему в супермаркетах драгоценные площади отдаются под выпечку хлеба? Да потому, что запах горячего хлеба побуждает покупать, покупать, покупать. А как влияет на наши решения запах разгорячённой толпы, охваченной страхом, негодованием или похотью?
Неутешительный итог изысканий: ни одно из исследований не смогло показать, осознавали ли люди, что запах чужого пота влиял на их познание и поведение. Личный опыт показывает, что в принципе иногда такое осознавание возникает, и, стало быть, его можно развить.
По материалам BBC. Там же ссылки на материалы исследований (русский перевод здесь).
Семинар «Защита от манипуляций».
27 сентября
Фото.
Спиноза-Декарт 1:0. Уязвимость дня: доверие слову.
…Таким образом, по умолчанию мы не нейтральны к получаемой информации, но скорее склонны ей автоматически доверять, и только затем подвергаем информацию осмыслению и можем сделать вывод о её недостоверности. Естественно, люди, тренированные в критическом мышлении и компетентные в содержимом информации, выполняют эту когнитивную задачу практически автоматически, очень быстро, настолько быстро, что могут…Читать статью
Уязвимость дня: ожидание и предвкушение.
Ожидания и предвкушения порождают и суеверия. Если перед неожиданно удачным походом в казино, вы зашли выпить кофе в какое-нибудь Café de Paris, и это врезалось в вашу память, то перед новым походом к Фортуне вас снова потянет в то же кафе. Точно так же лабораторная крыса вместо того, чтобы исследовать новые возможности предпочитает…Читать дальше
Комментарии: